Юлия Савиновских — мать троих родных детей и двоих приемных. А еще она была обладательницей очень большой груди — шестого, а после рождения детей седьмого размера. Такая большая грудь всегда мешала женщине. А когда она поняла, что точно больше не будет рожать, решилась на мастэктомию. Но органы опеки у нее забрали детей из-за отрезанной груди.
Но мастэктомия решила в ее случае не только вопрос физического неудобства, но и психологического дискомфорта. Юля чувствовала себя чужой в своем теле. После операции она заинтересовалась вопросом трансгендеров и совершила неполный каминг-аут. По документам она все также остается женщиной, женой и матерью, она отказалась от гормонотерапии и фаллопластики — ей это не нужно. Ей было достаточно просто избавиться от основного и такого мешающего атрибута женственности — груди. После операции Юля стала ощущать себя комфортно.
Однако какое-то время она вела тайный блог в Инстаграме от лица парня-трансгендера Фрэнсиса. До поры, до времени мама Юля и трансгендер Фрэнсис не пересекались в реальной жизни. В быту женщина была все такой же любящей женой и матерью. Но, когда семья подняла вопрос о переезде в другую страну, органы опеки стали «копать» под Савиновских, и нашли ее блог. Они заявили, что она психически нездорова и хочет сменить пол, а потому ее лишат опеки над приемными детьми.
Юля никак не смогла защитить детей, справки от врачей, гинекологов и психиатра комиссия не приняла, а суд семья Савиновских проиграла.
Стать геем на 1 месяц: известный блогер Логан Пол решился на новый эксперимент
Об этой ситуации, о нарушении закона, о том, как у нее забрали детей из-за отрезанной груди, о несправедливости и застаревших, больных представлениях в обществе рассказывает сама Юлия Савиновских для журнала The Village.
Как я стала трансгендером
О существовании трансгендеров я узнала в марте 2017 года от старшей дочери, ей сейчас восемнадцать. У нее был сложный период, кризис в отношениях с молодым человеком, и нужны были слова поддержки. В начале марта мы гуляли с собаками, и ей важно было услышать, что она любима и что нужна любой. Дочь спросила меня: «Что, если бы я полюбила женщину?» Я ответила, что она нужна мне любой.
Диана очень вдумчивый человек. Я сказала: «Не кради, не убивай, а я буду любить тебя любой. Будь хорошим человеком, а остальное — ничье собачье дело». А она вдруг ответила: «Ты меня принимаешь, и я тебя приняла бы любой. Тебе не кажется, что нужно поинтересоваться этим вопросом? Бывают такие люди, которым неуютно и неудобно с собой».
Одним достаточно этого. Другим нужно пройти через мастэктомию. Третьим нужно колоть себе гормоны. Четвертым необходима фаллопластика и весь набор причиндалов, плюс борода и жениться. На каком этапе остановиться, каждый решает сам за себя
Я наблюдала полные превращения. Видела такие, что не особенно бросаются в глаза. Когда я увидела, какие операции делают трансгендеры, захотела такую же. Я прошла психиатрическую комиссию, которая не нашла у меня никаких противопоказаний: я здоровый человек. Уменьшила грудь, и мне стало легко и приятно жить. Изменения фиксировала в анонимном блоге. Это было в июле 2017 года. После я снова прошла комиссию: во мне копались психологи и психиатры, которые все из меня вытаскивали и которые помогли разобраться в себе. Настолько, что я поняла, приняла и полюбила себя. Все легло на свои полки: отношения с детьми, мужем, родителями. Получилась конечная финальная версия меня.
Тогда я впервые забила в поисковик слово «трансгендер», и на меня посыпалась информация. Это было очень круто: началось узнавание себя, которое оставалось для меня темной зоной. Я поняла, чего мне не хватало. Есть люди, которым, чтобы себя хорошо, нужно лишь подтверждение, что у них не психическое расстройство — просто в женском теле живет кусочек души мальчика, пацанская душа в девчачьей оболочке. Одним достаточно этого. Другим нужно пройти через мастэктомию. Третьим нужно колоть себе гормоны. Четвертым необходима фаллопластика и весь набор причиндалов, плюс борода и жениться. На каком этапе остановиться, каждый решает сам за себя.
Я не совершала полный каминг-аут, потому что вела блог от лица другого человека, Френсиса. Не хотела мешать личную жизнь, где я мама Юля Савиновских, где у меня приемные дети, где у меня кошечки, собачки и цветочки
После первого разговора с дочерью я неделю ходила в шоке и осознавала, что транссексуалы — это нормально. Раньше я думала, что транссексуализм — это вычурные мужчины на каблуках, одетые как проститутки, с ярким макияжем. А потом поняла, что это нормальные семейные люди, просто немного изменившиеся. В разговоре с Дианой я повторяла, что не могу до конца принять себя, что меня гложет чувство, будто я проживаю не свою жизнь. Меня мучили депрессии. После осознания себя я стала уверенной в себе и самодостаточной, жизнь сформировалась полностью.
Мне не нужна гормонотерапия, и фаллопластику я делать не буду, и по документам всегда останусь женщиной. Для принятия себя мне пришлось пройти комиссию и отрезать себе грудь, чтобы чувствовать себя легко и комфортно. Врач на комиссии подтвердил, что в моем теле живет пацанская душа. При этом я выращиваю детей, у меня очень развит материнский инстинкт и я люблю своего мужа.
Кристен Стюарт: «Двойственность — лучшая часть жизни. И в сексе, и в творчестве»
Злосчастный блог и комиссия
Я вела открытый инстаграм, где под вымышленным именем позиционировала себя мальчиком-трансгендером. Наполняла его Transgender FAQ, публиковала свое лицо и фотографии после операции. Много знакомилась с людьми из разных стран и наблюдала, как у них проходят переходы, а в Фейсбуке писала большие статьи. Как оказалось, в Екатеринбурге множество трансгендерных людей, у которых есть вопросы.
Возможно, это была послеоперационная эйфория, но у меня ничего не болело, мне ничего не мешало. Казалось, что жизнь прекрасна и удивительна, и все происходящее нормально. Я поделилась с друзьями и близкими. Они сказали: ну наконец-то в тебе видно тебя. Я была потрясена теплым приемом, человеческим принятием. Мне было очень хорошо, и я настолько расслабилась, что допустила такую дурацкую ошибку — узнав о планах уехать из страны и забрать с собой детей, органы опеки начали копать и нашли мой инстаграм. Некоторое время я чувствовала себя виноватой, но потом поняла: это не я не в порядке, больно общество.
Я не совершала полный каминг-аут, потому что вела блог от лица другого человека, Френсиса. Не хотела мешать личную жизнь, где я мама Юля Савиновских, где у меня приемные дети, где у меня кошечки, собачки и цветочки. В блоге жил парень-трансгендер, который знакомится с другими людьми, наблюдает за их жизнью и изменениями. Юля и Френсис не пересекались, пока не началась эта история.
Муж принял мои изменения
С мужем мы познакомились в онлайн-игре Lineаge. У него была грудастая эльфийка, у меня — темный остроухий эльф. Мы были в одном клане, общались, ходили на осады, на рейды. Он был очень молод — у нас разница почти девять лет. У меня был брак и старшая дочь: когда он начал за мной ухаживать, я думала, что не хочу больше замуж. И рожать снова после тридцати казалось нецелесообразным. Когда он впервые сказал, что все равно женится и мы заведем детей, я только скептически покачала головой.
Он снова начал ухаживать за мной через два или три года. Влюбленность, доверие, что-то теплое и глубокое появилось почти сразу, теплое семейное спокойствие. В 34 я родила девочку, в 36 — сына, третьего ребенка. Когда мы обсуждали замужество и будущих детей, появилась мысль усыновить детей из детдома. Младшему сыну не было и года, когда я увидела Димасика и по фотографии влюбилась в мальчика. Я знала только дату рождения и фотографию, и не знала, что у него есть диагноз ДЦП. Три месяца мы ходили в школу приемных родителей, полгода собирали справки. Так у нас появился Димас.
Когда я впервые поговорила с мужем о транссексуальности, он понял не сразу. А через три или четыре дня сказал: «Ты — это ты. Какая разница, как это называется. Я люблю тебя, твое тело, твою душу и наших детей». Когда я только задумывалась о переходе, рассматривала возможность гормональной терапии. Но после операции поняла, что у меня нет необходимости — я достигла чего хотела.
Искусство женской любви: чувственная история бисексуалки
О мастэктомии
В двадцать лет я себе нравилась: у меня никогда не было отвращения к своему телу. Была легкая зависть к подругам, у которых единичка и которые могут ходить без лифчика, не поддерживать грудь, а носить футболки на голое тело. Мне завидовали, но я понимала, что радоваться нечему, хоть в двадцать лет она и стояла торчком. Женщины с большой грудью знают, как это тяжело.
Лямки на плечевых суставах передавливают вены и нервные окончания, из-за этого у женщин развиваются остеохондроз, сутулость, горбики, солевые отложения. Врачи очень просто могут обосновать, как большая женская грудь негативно влияет на здоровье. Днем ты ходишь и горбишься, вечером болит позвоночник. Спишь всегда в лифчике, потому что когда переворачиваешься, вся эта кожа тянется за тобой и больно растягивается. Чтобы спать на животе, подкладываешь три подушки под голову.
Мысли о том, что нужно облегчить существование, пришли после первых родов восемнадцать лет назад. Худеешь ты или нет — грудь остается огромной. После первых родов я носила шестой размер, после еще двух беременностей — седьмой. Это ад: постоянные сцеживания, много молока. Плачешь от боли и думаешь о том, чтобы все кончилось, понимая, что это нужно ребенку, чтобы быть здоровым и сильным. Моя жизнь последнее время была похожа на систему жизнеобеспечения четырех маленьких человечков: нужно было мыть горшки, гулять, бегать в магазин. Сил не было, а еще я понимала, что выполнила свою биологическую функцию, и больше рожать точно не буду. Зачем мне было носить этот бесполезный вес?
Несправедливое решение комиссии об опекунстве
27 августа 2017 года органы опеки пришли и забрали моих приемных детей. Две женщины и специалист по усыновлению зашли и начали угрожать, шантажировать: «Собирайте детей, мы их забираем». Десять часов утра, воскресенье, мужу предъявили, что он был в нижнем белье. Позже в фальсифицированном акте осмотра жилья посвятят отдельный пункт моему мужу: «Находился дома в нижнем белье, вел себя вызывающе и не отдавал детей».
Когда я спросила, что случилось, мне ответили, что в опеку поступили сведения о незаконной операции. Я показала бумажку с выпиской из больницы. Но мне ничего не хотели объяснять, лишь пугали анонимками о аморальном поведении и скриншотами моего инстаграма. Муж ругался и просил объяснить, что случилось. Дети отнеслись к этому как к игре: взрослые что-то решают. Мы их собрали и пересели в микроавтобус опеки. Из дома поехали в инфекционную больницу — один из детей со сложным заболеванием, название которого я не имею права произносить.
Позже в фальсифицированном акте осмотра жилья посвятят отдельный пункт моему мужу: «Находился дома в нижнем белье, вел себя вызывающе и не отдавал детей»
Меня просили подписать добровольный отказ от опекунства, я не согласилась. Приходила к ним и пыталась выяснять, какие есть претензии, как устранить недочеты. Каждый день относила требования о разъяснении местонахождении моих детей, о причинах изъятия. Просила официальную бумагу, а мне говорили, что документы не готовы. Если бы я нарушила закон, мне бы предъявили требования, но ничего не было. Первая официальная бумага появилась 30 августа — приказ о том, что меня снимают обязанности опекуна. Это можно сделать в одностороннем порядке. Я подписала лишь документ о получении этого приказа.
Сотрудники опеки обращались к главврачу психиатрической больницы на Сибирском тракте, чтобы уточнить, не состою ли я на учете. В ответ я взяла в клинике справку, что не состою и под наблюдением не была, а в сентябре прошла полное психиатрическое освидетельствование — это похоже на экспертизу, которую запрашивает суд. Целый день меня мучили психологическими тестами, потом была консультация у психиатра. После комиссия из четырех человек: два заместителя главврача, психиатр и психолог составили мнение, что я не нуждаюсь ни в наблюдении, ни в лечении. Что я здоровый человек и у меня все в порядке.
Однако на суде, который мы проиграли, мне пришлось доказывать, что я не верблюд. Буквально: заходит мой муж, а представитель соцзащиты спрашивает, знаете ли он, что жена находится на учете. Он говорит — нет, не знаю (ведь я же правда не состою). На основании этого разговора суд вынес решение, что в нашей семье не доверительные отношения, поэтому детей в семью возвращать не нужно. Больше никаких доказательств не было.
На суде никто не взглянул на мои справки от гинеколога и эндокринолога о том, что у меня гормональный и эндокринологический статус женский. Сказали, мол, она собиралась менять пол. Что значит собиралась? У нас судят за мыслепреступление?
В первые дни я металась по городу и обращалась к адвокатам, которые говорили, что бесполезно бороться с системой. Мне говорили: собирайте чемоданы, детей и уезжайте скорее, пока родных не отобрали. На суде никто не взглянул на мои справки от гинеколога и эндокринолога о том, что у меня гормональный и эндокринологический статус женский. Сказали, мол, она собиралась менять пол. Что значит собиралась? У нас судят за мыслепреступление?
В последние месяцы в России я боялась любого стука дверь. Я чувствовала себя человеком, который пережил разбойное нападение. Люди пришли ко мне домой, нарушая закон, используя власть и психологическое давление, шантаж и угрозы, и отняли детей, которые прожили со мной три года. Я знаю истории, что опекуны до меня отказывались от моего ребенка в детдоме, потому что он был лежачим, потому что сложный случай. Мы же справились — а потом все рухнуло. Мы бесправны перед органами опеки.
Я не жалею, что сделала операцию. Я не нарушила никаких законов — а моя ситуация, возможно, станет шансом обрести законность многим людям.
Смотри интервью о сложной ситуации, в которую попала Юлия Савиновских.
Также читай историю о том, как муж бросил молодую жену с двумя маленькими детьми из-за того, что у нее грудь стала, как «уши спаниэля». Девушка стала очень закомплексованной, перестала ухаживать за собой и едва выживает, постоянно работая. Она уверена, что операция по увеличению груди решит все ее проблемы. Но так ли это?
А еще читай душещипательную историю о том, как 16-летняя девочка-подросток оказалась в ловушке эмоционального тирана, прожила с ним полтора года в условиях психологического террора, а потом родила ребенка от насильника. Но, несмотря на тяжелые испытания, она вышла из этой ситуации победительницей и выросла успешной женщиной.
Больше интересных материалов можно читать на Clutch.
